[an error occurred while processing the directive]

Хащевато
16 февраля 1942 г

Главная О трагедии Мемориал Память Доблесть Судьбы История Обратная связь
 


Великая Отечественная война в памяти моей семьи

Константин Гальперин, 11 класс. Март 2005 года

Школьное сочинение
Память – это волки в поле
Убегают, бросив взгляд,
Как пловцы в безумном кроле
Озираются назад.
Андрей Вознесенский

Братская могила, невысокий белый постамент, несколько тусклых медных табличек с именами погибших… Густо заросшее старыми деревьями кладбище. И даже в самый яркий и солнечный день под этими деревьями от могилы веет какой-то невысказанной вечной тоской и безысходностью. Это на Украине, возле маленького села Хащеватое, родины моего папы. На окраине села в феврале 1942 года фашисты расстреляли несколько сотен ни в чем не повинных мирных жителей, в основном женщин, стариков, подростков, детей. В братской могиле похоронена вся семья папиного дяди Шварцмана Александра Ароновича. Дядя, как старший и достигший восемнадцати лет, один из семьи был призван в армию, поэтому и уцелел. Воевал, дошел до Германии, освобождал от фашизма Молдавию, Румынию, Венгрию и Чехословакию. Защищал свою Родину, свой дом. А всех, кто остался дома, расстреляли фашисты: мать, отца, малолетних братьев и сестер, бабушку, дедушку. Дядя Саша умер в апреле прошлого года. Но всю свою долгую жизнь очень сильно горевал, что ни один человек из его большой и очень дружной семьи не смог вырваться из того февральского ада. И ни один человек на свете за многие годы не сумел его утешить. Так и ушел наш дорогой дядя Саша в могилу с этой непреходящей скорбью и болью.

Каждый год 9-го мая не один десяток лет подряд у братской могилы в Хащеватом собираются люди. Они приезжают из разных городов Украины, из разных стран – России, Узбекистана, США, Израиля, Германии. Приезжают целыми семьями, вместе с детьми и внуками. И это не организованный слет, конгресс или митинг. Люди сами приходят, приезжают, прилетают. Каждый год. В любую погоду. При любой экономической и политической ситуации. Помнят про великую трагедию и считают своим долгом в этот праздничный и одновременно скорбный день находиться у братской могилы. Всю первую половину дня собравшиеся поминают погибших. Незнакомые люди, обнявшись, плачут. Речей мало. Зато общие беседы, слезы, встречи, объятья, воспоминания. Воистину праздник со слезами на глазах. Внуки захороненных в этой могиле жертв, люди уже весьма почтенного возраста. Но воспоминания еще живы. И каждый раз возникает вопрос, зачем расстреляли невинных людей, за что? А ни за что. Только за то, что они евреи. Это великое счастье, что Советская Армия разгромила фашистскую Германию. Великое счастье, что человечество осудило фашизм.

Какие страдания, какие слезы выпали нашей семье, всем советским семьям! Мой дедушка, Борис Наумович Гальперин, ушел на фронт вместе со своими однокурсниками Ростовского медицинского института сразу после вручения диплома. Был хирургом в военном госпитале. Попал в печально знаменитый харьковский котел. Полтора года пробыл в фашистском плену. Чудом остался жив. Ему удалось бежать из плена. Помогла украинская крестьянка, которая, рискуя собственной жизнью, прятала деда у себя в хате несколько месяцев до прихода Советской Армии. Дедушка потом много лет помогал этой женщине до самой ее смерти. У нас в семье хранится старый журнал "Крестьянка", в котором описывается побег деда. Иногда перечитываем эту статью. Вспоминаем. Помним…

Другой мой дедушка, Андрей Тихонович Денисов, воевал в морской авиации в Крыму и на Северном Кавказе. Когда я был маленьким, я любил носить дедушкин кортик, его медали и фуражку. Дед участвовал в обороне Севастополя. Мама рассказывает, что дедушка своими глазами видел, как фашистские самолеты бомбили переполненные морские суда, чуть ли не черпавшие воду бортами от перегруза. На кораблях было много раненых, пытавшихся эвакуироваться из осажденного, погибающего, но не сдающегося Севастополя. Специально поджидали "стервятники", когда корабли с санитарными опознавательными знаками отойдут подальше от берега, чтобы обессиленные люди с разгромленных судов не могли доплыть до суши.

Горе – когда гибнут люди. Но еще большее горе родным, когда гибнут их молодые, сильные, только-только вступающие в жизнь дети. Мамин двоюродный брат Борис Егоров, которого мы знаем лишь по рассказам да по желтым скрученным фотографиям, погиб зимой 1941 года под Ленинградом. Единственный сын в семье, высокий красавец, косая сажень в плечах, талантливый, умный, блестящий курсант военного летного училища, даже со старых фотографий моментально располагающий к себе молодой человек, двадцатилетним ушел под лед Ладожского озера. Вместе с ним под лед ушла не только его жизнь. Из семьи ушла радость, ушло счастье, ушли мечты, ушло будущее его родителей. Не налюбовались на него, не нагляделись, не нарадовались. Не успели. Когда фашисты подбили самолет Бориса, лет ему было не намного больше, чем мне сейчас. Я задаю вопрос: "Неужели нельзя было не посылать на фронт такого неопытного, совсем еще "зеленого"? Неужели нельзя было дать ему возможность хотя бы доучиться в училище?" Мне отвечают – можно. Его отец был высокопоставленным военным начальником в Свердловске. Но такие замечательные ребята, каким был Борис, не прятались за спины влиятельных родителей. И в свои неполные двадцать лет он уже прекрасно знал, как должен поступать.

Память о войне, семейная печальная память… Мне кажется, если бы составить поименный список всех пострадавших в войне моих родственников, получились бы долгие титры немого грустного кино, и немало черных рамок прошло бы перед глазами…

В фильме Михаила Ромма "Обыкновенный фашизм" на вопрос, будет ли вторая мировая война, ответили, что будет, как только подрастет новое поколение. Страшное предсказание оказалось пророческим. Слишком коротка человеческая память, уроки первой мировой войны оказались быстро забыты.

А сейчас? Уже не одно поколение выросло после Великой Отечественной войны. И тоже стали забывать пережитое страной. Как будто и не было нашего дяди Саши, которому до самой смерти каждую ночь снились военные сны. Как будто не было страшных трагедий в каждом доме, в каждой семье…

Я хорошо учусь. Поэтому моим родителям в языковой школе предложили подобрать для моего высшего образования престижный университет в Германии. Я отказался. Я родился и воспитываюсь в интернациональной семье, где объединилась интеллигенция многих национальностей, где в принципе невозможны националистические настроения. Я не осуждаю других людей, которые уезжают жить в Германию, но сам туда не поеду. Как говорится в русской пословице: "Кто старое помянет, тому глаз – вон. Но кто старое забудет, тому два – вон".

Мои мама и тетя родились через десять лет после войны, а двоюродная сестра – через тридцать пять. Но когда девятого мая мы всей семьей приходим на кладбище, каждый раз наши женщины вытирают слезы. В моей семье Великую Отечественную войну до сих пор еще не выплакали.